Просто сцена. Живая, с запахом пыли, философией и котом в саже.
Без претензий. Без морали. Просто жизнь у Кицацы, как она есть —
где диван сам по себе личность,
а пледы имеют характер,
и пришлый кошак — белый, но хочет быть драматичным.
Минисценка из избушки:
Кицаца хлопнула дверью. Точнее — дверь хлопнулась сама, обидевшись на сквозняк.
Она кинула на диван усталый взгляд:
— Плед Паша где?
Диван промолчал.
Типа я тут просто мебель, ничего не знаю.
Но уголком подушки чуть дёрнулся — выдавая намёк.
Кицаца вздохнула, похлопала по спинке.
— Верни, паразит. Не начинай. Сегодня мне нужен.
С лёгким «пф» из зазора между подушками выполз край пледа.
Следом — тоненькая закладка из книги, которую диван, в отместку, решил утащить сам.
— Ну, блядь. Опять двадцать абзацев без контекста.
Кицаца стянула плед, надела его как мантию и направилась на кухню — на ощупь, потому что книга теперь не давала ей покоя.
— Где-то я её уже теряла. Или она меня.
В это время кошак, чёрный снаружи и белый внутри, проскользнул в дверь.
На морде — выражение оскорблённой утраты харизмы.
— Не смей. — буркнула Кицаца. — Сначала лапы мой. Потом обижайся.
Кошак тихо фыркнул, потерся об угол стола, оставив след сажи.
— Ну вот опять.
Она насыпала ему гречки. Не из любви — из принципа.
Кошак глянул, как будто хотел сказать:
«Я актёр. Я — мрак и стиль. А ты мне гречку?»
Но жрать начал. Потому что гречка — это не спор.
Кицаца вернулась на диван.
Плед — тут.
Книга — исчезла.
Кошак — мурчит, но в голосе грусть.
— Все мы чего-то не теми родились, — сказала она в пустоту,
и диван довольно промурлыкал, вернув закладку.
Кошак и диван, сцены из Избушки, философия быта, плед с характером, гречка не спор, котики и ведьмы, Кицаца, закладка из книги, предметы с душой
