(встреча в комнате Корти)
Камера, ракурс и форточка для Лося
Комната Корти выглядела так, будто кто-то решил провести генеральную уборку исключительно в параллельной вселенной: кровать застелена, подушки пухлые, ночник светит… и посреди этого уюта творится звериное столпотворение.
Кошак лежал на подушках, как король храма мягких тканей.
Тузик деловито шуршал под кроватью, словно искал там смысл жизни.
Сова устроилась на столе и репетировала серьёзность.
Бобёр сидел на тумбочке, включил ночник (лампогрыз тускло мигнул от стресса).
Белка выскочила на спинку кровати:
— А где камера? Где?!
Бобёр даже не поднял глаз:
— Мы тут кино не снимаем. Мы душу починяем.
— Как примус, — уточнил Кошак, потягиваясь на подушках.
— Вы ж сказали: «камера, 24/7, смотреть на себя», — обиделась Белка. — Я думала — кино будет. И фильтр, чтобы глаза больше!
Чайка взвизгнула:
— Я не согласна, меня нельзя снимать!
Ворона пригладила перья с достоинством чиновника:
— Это всё для контроля.
Пингвин Винни разложился на середине кровати так, будто готовился к фотосессии для модного журнала:
— Я на камеру не помещусь по эмоциональному объёму.
Кошак фыркнул:
— Да снимайте меня кто угодно. Я всегда красавец.
Сова подняла крыло, чтобы вернуть себе авторитет:
— Это не про съёмку! Нам и снимать-то нечем.
Это про то, чтобы вы заметили, насколько ваше поведение соответствует вашим ценностям.
То, какими вы хотите быть.
Если кто-то вообще помнит, о чём мы говорили в прошлый раз.
Она сделала паузу для важности.
И в этот момент дверь распахнулась — и вперёд носа влетел Лось.
Точнее, Лось влетел не весь — только часть, потому что остальное застряло в дверном проёме.
Лось смущённо извинился:
— Я, пожалуй, пойду. Я из окошка лучше буду участвовать. Через форточку.
Это похоже на камеру.
— Да вы вообще всё не так поняли! — взвилась Сова.
Но её перебил Козёл Иван, который всё ещё не вполне оклемался после своего недавнего обморока:
— Я не с того ракурса.
Сова закатила глаза так, что стало видно всю совиную вселенную разочарования.
Метнула взгляд на Бобра:
— Ну всё. Дальше расскажет Бобёр. Он лучше знает про ракурсы… и идиотов.
— Кто здесь? — встрепенулся Бобёр, погрыз карандаш. — Я записываю.
Повисла тревожная пауза.
Из окна постучали рога: Лось требовал открыть форточку, чтобы «участвовать дистанционно».
Ситуация окончательно зависла, пока Кошак не спас мероприятие.
Он лениво потянулся, выгнул спину и сказал:
— Ну знаете… когда на меня смотрят — не важно кто: Кицаца, Корти или камера — я паинька.
А когда не смотрят — я совершенно другой.
— Точно! И я другая! — подхватила Белка.
Бобёр моргнул, возвращаясь в реальность:
— Н-да? И в чём разница?
Ворона вздохнула, как будто выполняла важную философскую работу:
— Для камеры я стараюсь. А без неё могу быть собой.
Белка энергично закивала:
— А я не могу всё время стараться! И снимают долго, а жить тоже надо! И спать!
— И есть, — вставил Тузик, держа во рту фантик от конфеты, найденный под кроватью.
Пингвин поднял крыло, будто сдавался:
— Подождите. Кто на меня смотрит? И как долго? И что мне теперь делать?
Сова шумно вздохнула, схватилась крылом за голову и выдала классику:
— Жить, блять. Просто жить.
Просто заметить один момент в день, когда вы:
— не контролируете позу
— не думаете, как выглядите
— не пытаетесь понравиться
— не хватаете фильтр
— не скрываетесь в форточке
— не падаете в обморок
а просто существуете как есть
И говорите себе: “вот — это — я”.
Без сахара. Без компенсаций. Без фильтра.
Сова выдержала паузу и добавила:
— Запомните — не исправлять. Заметить. Это и есть ваше наблюдающее ‘я’.
Повисла тишина.
Даже Лось перестал стучать в форточку.
И это была та самая, нужная тишина — когда звери наконец-то поняли, что именно должны делать, когда «камера» включена или выключена.
Из угла раздалось неуверенное:
— Ээээ… так а я не понял… что делать надо?
Белый Гусь вытянул шею, моргал как будто свет грозился кончиться ещё раз, и явно искал инструкции.
Сова медленно вдохнула, медленно выдохнула — так, что даже ночник слегка моргнул — и устало спросила:
— Что ты не понял, Гусь?
Белый прижал крылья, задумался секунд десять, затем совершенно искренне уточнил:
— Ну… когда камера есть — быть кем?
А когда нет — быть кем?
И как понять, когда она есть?
Мне ракурс какой брать?
Сова закрыла глаза, сказала «господи…» непедагогичным тоном и прошептала:
— Гусь… просто… будь.
— Кем? — просиял Белый.
Сова открыла глаза и посмотрела так, будто в мире кончилась вера в здравый смысл:
— Собой, блять.
Гусь удовлетворённо кивнул, будто получил полный методический разбор, и гордо произнёс:
— Всё понятно.
Никому, правда, не понятно — но Гусь был счастлив.
Корти заглянула в комнату, проверяя, всё ли живы.
Все были.
Даже Козёл.
Даже Пингвин.
Даже Лось за окном.
— Ну что… — сказала она тихо. — Вы там… справляетесь?
Сова посмотрела на неё так, будто несла крест всей психотерапии мира:
— Мы не справляемся.
Мы живём.
Кошак зевнул.
Тузик хрустнул фантиком.
Белка закрутилась по кругу.
Бобёр ронял карандаш.
Пингвин вздыхал глубоко, как океан.
Лось высунул морду в окно, радуясь свежему воздуху.
А Корти подумала:
ну и слава богу.
Потому что иногда лучшая терапия —
это когда вся стая просто живая
и в одном месте
и никакие гости их пока не видят.
Пока.
психолесье, встреча 9, звериная группа, ACT, наблюдение, ценности, камера, ракурс, Лось, Белка, Кошак, Бобёр, Пингвин, Сова, избушка, Кицаца, Корти, юмор, абсурд
