В Избушке вечер шёл своим чередом: чайник шипел, пахло сушёными яблоками и чем-то ещё — то ли корицей, то ли старой книжкой.
Кошак сидел у стола и наливал компот в толстые кружки. Сова и Ёжик устроились на диване, Белка приткнулась на табуретке — кто с печеньем, кто с репликами «ну, рассказывай».
И тут — скрип лестницы, рогатая тень плывет с чердака.
Козёл Иван.
Как всегда:
— Мееее, мнее за травкой. Научная работа, не перепутайте.
Никто и не путал. Потому что когда у козла в глазах загорались лампочки, спорить было себе дороже.
Кошак отмахнулся:
— Знаем мы твою науку. Бери и вали, пока чай не остыл.
Иван уже тянулся к банке со своей зелёной субстанцией, но взгляд зацепился за угол, где Корти с утра сложила какие-то ошмётки — непонятное, но шуршащее. Не мусор, не вещь, а как будто мысль, которая сама не знала, жива она или нет.
Откуда вообще появился Иван Козёл в Избушке
Козёл шмыгнул носом, прищурился и — хрусть! — схватил фантом.
Стал жевать. Сначала аккуратно, как сушку. Потом захрустел, как будто это не обрывки мысли, а свежая морковка.
— О, философия пошла! — замычал он довольный. — Это не тень, это… мм… структурная память пространства!
Сова поправила очки и сказала сухо:
— Иван, ты либо жуй тише, либо уходи громче.
Ёжик засопел, Белка прыснула в кулак, а Кошак налил себе ещё кружку и буркнул:
— Не швыряйте козлу старые идеи. Он их жрёт без соли. Потом три дня несёт ахинею.
Иван не обиделся, забрал свою банку, подмигнул обществу и отправился обратно на чердак, оставив за собой запах сена и лёгкий привкус абсурда.
В Избушке снова стало тихо.
Сова сделала глоток компота и сказала то, что думали все:
— Хорошо, что он уходит сам. А то ещё лекцию про тени начнёт.
Кошак зевнул.
— Пусть жрёт. Нам-то что. Идей у нас своих пруд пруди, живых и свеженьких.
Но Козёл вернулся.
— Слушайте! — сказал он ещё с лестницы, брызнув слюной на половик. — Тень — это не отсутствие света, как вам в школе врали. Тень — это структурная память пространства. Вы, к примеру, группа. Вы думаете, что живые звери? Ха! Вы — эхо идей.
Все оживились. Сова Софа поправила очки, Ёжик покраснел иголками, Белка закатила глаза: «Опять козёл».
— А вы, Кошак, — Иван ткнул копытом в сторону кота, — живёте только потому, что тень вашей идеи ещё держится. Схлопнется — и вы снова будете просто шерстью на кресле.
Кошак не моргнул. Он вообще не любил, когда упоминали его шерсть на мебели. Но промолчал. Потому что спорить с козлом, который закусил травой и идеями, — это как обсуждать политику с таксистом. Только хуже: у таксиста хотя бы нет рогов.
— А я, между прочим, — продолжал Иван, — философ. Я вас всех ещё переплюну. И вы поймёте, что вся ваша избушка — тоже фантом. Эхо чужой мысли. Ландшафт сна, где мы играем в зверей и утварь.
— Ага, — сказала Корти из угла, подравнивая стопку чашек. — Только ты это скажи громко — и фантом тебя же самого сожрёт.
Козёл хмыкнул, но жевать фантом перестал. Задумался. Пошёл к холодильнику, мотнул башкой, словно струшивая морок, и поставил обратно банку со своей зеленью.
— Мне надо подумать, — проблеял он и добавил, — но вы всё равно не правы.
Звери переглянулись. Козёл по-гусарски прищёлкнул копытом, развернулся и гордо удалился обратно.
— И что это было, — пискнула Белка, — и что такого в его банке? Может, и мне надо?
— Попробуй, — усмехнулась Корти. — Только ты потом всю ночь будешь по потолку бегать и цитировать философию.
Ёжик вздохнул, как будто уже заранее устал от этой картины.
Сова поправила очки и что-то записала в блокнотик — то ли наблюдение, то ли диагноз.
Все персонажи здесь Группа. Или что-то вроде
А Кошак негромко сказал, сворачиваясь клубком:
— Его банка — его дело, не нам судить. Он же не буйный. А завтра его попустит до прозы жизни и диетической капусты. Может, когда и на группу придёт.
Белка фыркнула, но всё же потянулась за печеньем. Компот оказался надёжнее любой банки.
козёл Иван, фантом идеи, Избушка Кицацы, группа зверей, Сова, Ёжик, Белка, Кошак, Корти, хроники Избушки, сказка для взрослых, философия с юмором
